Юридический марафон, или Сплошной инь-ян

Век живи — век учись. Закончилась моя работа с Эрин Шили (Erin Sheley), доктором права, профессором университета Джорджа Вашингтона. Публичный последовательный. Лекции перед студентами и практикующими адвокатами. Гостья приглашена Генеральным консульством США в Екатеринбурге.

Читать об Эрин Шили

Трехдневный марафон, после которого остались усталость, удовольствие и легкая грусть. Отработала. Отзеркалила. В стотысячный раз прогнала через себя чужие мысли. Профильтровала. Переложила на язык, понятный аудитории. А где же собственные? Неужели нет ни одной?.. Почему так приятно на время становиться кем-то другим, почему по этому перевоплощению так тоскуешь в обычной жизни? Переводчик, в чем твоя ущербность?

В этот раз устроители — в основном преподавательский состав местных вузов — следили за тем, чтобы во всех больших аудиториях были микрофоны и говорящему не приходилось перенапрягаться, чтобы докричаться до «галерки». Спасибо коллегам. Как приятно, когда кругом свои — преподаватели, студенты, ученые. Стоп. А вот ученые — это не ты. Ты только передатчик. Фильтр. «Сэр, возьмите Алису с собой!» Научите меня мыслить красиво, независимо и парадоксально — так, чтобы все говорили: вот то, что сказала N — незабываемо! И пусть цитируют почаще. Но… Утешает то, что все мысли, послужившие источником для выводов исследователей, высказаны, наверное, тыщу лет назад. Более того, никто не знает, откуда черпали вдохновение те, кто их высказывал. Значит, современные коллеги Декарта и Ферма — тоже своего рода передатчики.

С первым источником печали худо-бедно разобрались. Теперь о втором. Сравним системы. Британский преподаватель — это такой раздолбай, утонченный артист, либертен в душе и носитель традиций классических университетов снаружи. Дживс и Вустер в одном лице. К нему относятся с пиететом и легким страхом — что это еще за существо из параллельного мира? Его слушают зачарованно и удивленно — как, он еще и это знает?! Преподаватель (professor, не просто teacher!) американский срисован с лучших актеров мюзиклов типа Джина Келли и комиков типа Робина Уильямса. Он безумно обаятелен, обладает знаниями в паре несмежных областей — например, в медицине и математике, и разработал уникальную методику, которую с восторгом использует сотня других профессоров (в свою очередь разработавших свои методики). Любит «Симпсонов» и «Стартрек» и подает пример того, как нужно гордиться своим предметом, своей страной и своим университетом (этим последним, пожалуй, прежде всего). Вдохновляет и ведет за собой. Не пугает, но озадачивает. Заставляет задавать вопросы и чувствовать себя борцом за свободы и ценности. Преподаватель российский… практически вымер. Или так и не зародился. Я была бы американским преподавателем. Почти. С легким флером британской утонченности. Чтобы и зажигать, и пугать. И звать, и слегка запутывать. Чтобы искали дорогу сами. Но только не подавлять авторитетом, не напоминать ежечасно, что система вечна, и не наказывать за непослушание, как местный полувымерший вид. Мичурина на нас нет… Печально…

Наблюдался и третий грустный фактор, напрямую следующий из второго. Нынешнее поколение студентов молчит. Раньше молчали зло, потом принялись поднимать головы, вставать с колен и ломать систему, вроде как заговорили, хотя и все больше матом. Теперь молчат покорно. Печально. Безразлично. Какая оглушительная тишина… Дайте звук! Вот если бы за кафедрой стояла я… Для начала выбросьте все кафедры, порубите их на дрова или отдайте в целлюлозно-бумажную промышленность. С этого начнется великий поход против тишины в аудитории. Впрочем, кому он нужен, поход этот… Ведь ваше молчание — чье-то золото. Но дальше уже политика, а о ней не стоит. Хотя и педагогика тоже.

О грустном поговорили. Теперь о приятном. Первое. Речь видного американского профессора — это совсем не то же самое, что речь видного немецкого менеджера или видного итальянского инженера. А если этот человек — одновременно женщина, филолог и юрист — вот тогда работа переводчика сродни рисованию картины. Точнее, транспортировке ее в параллельное пространство (к реципиентам) — по мазочку, по оттеночку, по мельчайшим частицам. Умея быть незаметной, я все же больше люблю такую работу, когда необходимо поддержать публичного человека, помочь достучаться, создать эмоциональный контакт. Люблю следить за тем, как происходит «встройка» (и лектора, и переводчика) в чужой для выступающего «эгрегор», как возникает «канал передачи информации», исходящий от тандема целиком, а не отдельно от каждого «игрока» в нем. Я что-то добавляю от себя, в то же время в процессе перевода и переключения внимания аудитории часть вербальной и невербальной информации теряется — в итоге получаем ноль, как в алгебраических уравнениях. Ну хорошо, значение, близкое  к нулю. Идеальный баланс и удовольствие для всех сторон процесса. Случается не каждый раз. Только когда докладчик готов «делиться славой» и понимает, что подстройка должна быть обоюдной. Эрин справилась великолепно. Возможно, в чем-то наши души оказались родственными. Два попадания точно есть: бывших преподавателей не существует. Как и бывших филологов.

Второе. Ценность собственно информации. Обсуждались три основных темы:

1. Судебная и правовая системы США (обзор).

2. Уотергейтский скандал и его последствия для антикоррупционного законодательства Штатов. Резюме: после скандала по-новому стали трактоваться существующие и по сей день законы о мошенничестве с применением почты и об организациях, находящихся под воздействием рэкета или коррупции (известного в виде аббревиатуры RICO). Также был принят новый закон о коррупции за рубежом (Foreign Corrupt Practices Law или FCPA). Именно эти три закона до сих пор служат основой в системе борьбы со взяточничеством. Профессор открыто говорила о проблемах, связанных с толкованием и исполнением этого закона, о крайностях, в которые могут впадать особо фанатичные сторонники того, чтобы без разбору наказывать за любое действие/бездействие, связанное с передачей денежных сумм госслужащим. Рассуждала она и о том, от чего зависит выбор — наказывать или нет. Преступление ли — принять несколько монеток, предлагаемых гостю в конверте на ужине в  Таиланде, если там такой подарок – многовековая традиция? И что ждет таких нарушителей FCPA, как компании Shell и Halliburton, за подкуп чиновников в Нигерии? Они годами кладут в карманы нигерийских слуг народа огромные суммы в долларах в обмен на право беспрепятственно добывать нефть и природный газ в дельте реки Нигер. Эта река в результате в том числе и их действий стала одним из пяти самых загрязненных мест на Земле. И все это в одной из самых коррумпированных стран мира, где народ и без того до крайности разочарован своим правительством.

Почитать о Нигерии и нигерийской нефти

Посмотреть, как развивается ситуация на сегодняшний день

Почитать о действиях компании Halliburton в Нигерии (по-английски)

Поинтересоваться, кто такие «нефтяные пираты»

3. Медиация (не путать с медитацией). Я назвала бы эту процедуру досудебным урегулированием с помощью посредника или, на худой конец, посредничеством. Но в юридической среде этот термин уже прижился, прекрасно понимается и активно используется. Опоздала! Медиация оказывается успешной примерно в трети случаев, когда стороны решают ей воспользоваться. Как правило к ней обращаются корпорации, желающие избежать сложного, дорогостоящего и зачастую крайне медленного судебного разбирательства. Физические лица больше любят наказывать, чем мириться, поэтому идут в суд. Но и компаниям в большинстве случаев по разным причинам требуется официальное решение. В результате, несмотря на более чем столетний опыт использования медиации (официально она родилась в 1835 году, когда мало кому известный президент Мартин Ван Бюрен выступил посредником в конфликте между корабелами и их работодателями), она до сих пор не стала основным средством разрешения споров даже в США. Не говоря уже о России, где (как выяснилось) она применяется уже четвертый год и при этом (пока) совершенно бесплатна. Оказывается, и в нашем регионе идет апробация нового для нас инструмента примирения сторон. Адвокаты, участвующие в эксперименте, на местном уровне очень известны и работают, например, с аппаратом местного Уполномоченного по правам человека, чем откровенно гордятся.

Третья (и последняя) нечаянная радость — встреча с одногруппником впервые за много лет после окончания вуза. Оказывается, я еще помню, как его зовут и какие смешные студенческие истории были с ним связаны. Будем сотрудничать. Или как минимум найдем друг друга в социальных сетях. Или бог с ними, с сетями. Главное — мы живы, молоды, работаем на благо города и себя — и останавливаться не собираемся.

Такой вот инь-ян. Напряженно, познавательно и в общем весело. Всегда бы так!

А вот и Робин Уильямс! Кто осмелится преподавать в таком стиле?!

Или, скажем, как вам профессор, поющий под дождем?